— Ты снова с мамой поругалась? — Андрей смотрел на меня внимательно и встревожено.
— Да, и причина ссоры, как обычно, деньги. — честно ответила я мужу.
Тот покачал головой, и молча меня обнял:
— Не расстраивайся, у нее такой характер. Ромка еще такой маленький, даже речи о работе нет никакой.
Такие разговоры случались в нашей семье последнее время все чаще. Мы с Андреем поженились четыре года назад, и сынишке уже исполнилось год и месяц. Но он был еще совсем птенчик – очень привязан ко мне, ему с трудом удавалось пока есть ложкой кашу, хоть он и старался.
Мы с Андреем жили хорошо. Познакомились когда-то на отдыхе на озере, и очень быстро поняли, что идеально подходим друг к другу. С детьми не торопились. Взяли квартиру, используя первоначальный взнос, оба много работали, чтобы подойти ответственно к рождению ребенка.
Ипотечную квартиру выбрали из вторичек, и все равно дел там хватало. Старенькие, уже пожелтевшие от времени обои, требовалось переклеить.
Потом меняли полы и потолки. Постепенно наживали мебель. Благо, Андрей как раз работал мебельщиком, потому и кухонный гарнитур, и шкафы-купе, и стенку в зал мы заполучили, оплатив только материал.
Я работала учителем музыки в школе. Свою работу обожала – с детьми мне всегда нравилось. Начальство в школе было довольно лояльным, так что мне несколько лет я отработала с радостью. Устроилась я туда сразу после окончания Консерватории. Сразу понимала, что ничего великого и музыкального мне не светит, но я этого особо и не хотела.
Меня вполне устраивало заниматься с ребятами, разучивая простые песенки, заполнять журналы, готовить ребятишек к праздникам. Это было чем-то простым, будничным и понятным. На высоты я никогда не претендовала ни в карьере, ни в семейной жизни. Андрей был обычным работящим молодым человеком.
Без трех высших образований, бизнеса и крутой машины. Ездили мы с мужем на транспорте отечественного видавшего вида автопрома начала нулевых, и все нас обоих устраивало. Главное, что в доме царил покой, уют и счастье.
Сразу, как купили квартиру, я сшила красивые шторы, постельное, даже скатерть, которую мы стелили на стол в торжественные дни. Из плотного льна, с ненавязчивыми мелкими цветочками, она делала любое застолье особенным. Еще в квартире у нас было много цветов.
Я любила фикусы, герани и фиалки. Под последние у меня целый стеллаж был – муж сделал, чем очень порадовал и угодил. Мы вместе завтракали, обедали каждый на своей работе, а вечером ужинали. Так было до декретного отпуска, в который я ушла, забеременев Ромой.
Сынишку мы оба хотели. Когда тест на беременность показал заветные две полоски, Андрей чуть не прыгал от восторга. Носила нашего сына я легко, из родильного дома нас, совершенно здоровых, выписали уже через три дня.
Дома началась новая жизнь, подчиняющаяся теперь нуждам маленького и самого важного для нас с мужем на свете человека. Ромка был не капризным – без проблем растил зубы, много ел и много спал. Купали вечером мы его с Андреем вместе. Обычно минут через пять, убаюканный теплой водой ребенок засыпал, и лишь несколько раз поднимал меня ночью, захотев кушать.
Наше счастье не омрачалось бы решительно ничем, но с появлением Ромки стало действительно тяжеловато с деньгами. Перед Новым годом полтора месяца у Андрея были провальными по работе, и полтора после праздника ожидались такими же.
Почему-то главный мебельный бум случался весной и летом, к осени снижался, а зимой и вовсе замирал, как и вся природа. Люди откладывали деньги на подарки и новогодние столы, и не спешили раскошеливаться на новый шкаф или новый стол. С маленьким ребенком наша семья ощутила эту сезонность особенно остро.
Масла в огонь подливала и свекровь. Мария Дмитриевна была деловая женщина, долгие годы державшая свою парикмахерскую. Этакая бизнес-леди – с всегда безупречной укладкой, в костюмах из льна и плотного хлопка, и даже в возрасте за шестьдесят, на высоких каблуках.
Супруг у нее был начальником цеха на нашем крупном заводе, и тоже имел весьма достойную зарплату. Но и сама Мария Дмитриевна зарабатывала достаточно, и полагала, что все должны следовать ее примеру.
А пример ее был довольно редок в российских реалиях. В свое время, родив единственного сына, который теперь был моим супругом, Мария Дмитриевна сумела уговорить свою маму уволиться, чтобы сидеть с ребенком. Через месяц она уже вернулась в строй, работая с утра до вечера, чем очень гордилась.
Бабушка сидела с маленьким Андреем, мать зарабатывала достаточно, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Свекр тогда большую часть времени пропадал в командировках, но денег семье всегда хватало. Мария Дмитриевна считала это исключительно своей заслугой и нашим с Андреем промахом, что мы копейки считаем.
На самом деле все было в нашем бюджете не так уж плохо, как представлялось свекрови. Да, не шиковали, как раньше, но и не сидели на хлебе и воде. На зимнюю одежду подкапливали, в отпуск пока ехать было не на что, но этот непростой период точно стоил даже самой крошечной ромкиной улыбки. Ребенок не дается просто – и финансово в том числе.
Бабушки, которая могла бы сидеть с малышом, у нас не было. На Марию Дмитриевну надеяться было нечего – у нее парикмахерская, которую не оставишь на чужого человека. Моя мама не отличалась крепким здоровьем и жила в другом городе.
Я уже больше года ее не видела, и не знала, когда увижу снова, закрутившись с Ромой. Нанимать няню нам было действительно не на что, и я не хотела, чтобы с сыном сидел чужой человек. Декретные оплачивались школой, но они были невелики, и свекровь не уставала мне об этом напоминать.
— Сколько ты там получаешь? Одиннадцать тысяч сейчас? Чего ждешь? До полутора, когда вообще платить перестанут? Ты слишком балуешь моего внука. Андрей в год и два месяца в сад пошел, и ничего.
— Мария Дмитриевна, все дети разные. Я уверена, что Рома еще мал для садика. Он будет плакать там, я не смогу его отдать. Пусть подрастет. Мы справимся.
Свекровь поджимала губы, недовольно качая головой. Ее явно очень раздражало мое упрямство. Но Андрей поддерживал меня. Он сына любил, и устраивать ему испытание государственным учреждением, когда Рома еще совсем малыш, не собирался. Мы часто говорили об этом, и муж всякий раз вставал на мою сторону относительно воспитания ребенка.
— Свет, до двух лет пусть с мамой. Там посмотрим, как подрастет. Прекрати расстраиваться!
— Просто у меня и правда выплаты скромные, ты один нас тянешь.
— Что значит тянешь? Ты моя любимая женщина, которая занимается воспитанием моего ребенка. Мужчина в этом доме пока я. Закрыли тему.
Я мягко улыбалась супругу. Я любила и ценила его за то, что он так спокойно все это принимал. Это двадцать первый век сделал из женщины семирукую богиню – она и работает, и детей рожает, и на фитнес бегает, и всегда загорелая и с кучей хобби. На деле же все это рекламные стереотипы, которые непонятно кем и зачем нам навязаны.
Реальность такова, что обычная женщина, как я, родив ребенка, сидит с ним в отпуске по уходу. Нормальный муж обеспечивает семью, позволяя женщине спокойно пережить этот непростой с малышом период.
Учитывая, что все дети разные, время нахождения с мамой у разных малышей может быть разным. Таскать их, плачущих, в садик, как по мне, не лучшее решение для родителей, если те свое чадо любят. Особенно когда есть выбор. У меня он, благодаря моему мужу, был.
Однажды Андрей сказал, что свекровь зовет нас всей семьей на ужин. Давно мы не собирались вместе. У Марии Дмитриевны перед Новым годом была в салоне как раз горячая пора наведения клиентками красоты, я же с маленьким тоже не особо часто куда-то выбиралась. Идея мне понравилась не слишком – отношения со свекровью последнее время совсем разладились, но, чтобы не расстраивать Андрея, я согласилась. Тем более, что отношения со свекром у меня были чудесные, дружеские.
Мы приехали вечером, я специально нарядила Ромку в новый очаровательный вязанный костюмчик с оленями. Свекровь постаралась со столом. Мы со своей стороны привезли всегда удающийся мне рыбный пирог и печеночный ароматный салат с шампиньонами. Мария Дмитриевна была непривычно приветлива и ласкова.
Свекр мой, Егор Данилович, тут же сцапал хихикающего Ромку, и увлек играть. Малыш деда любил, и даже совсем маленький всегда охотно шел к нему на руки.
— Идет коза рогатая за малыми ребятками… — приговаривал Егор Данилович, характерно сложенными пальцами щекоча внука.
Рома заливался веселым смехом. Мы сидели за столом, болтая ни о чем.
— Какие планы на Новый год? — свекровь посмотрела на сына, сделав глоток апельсинового сока из высокого красивого бокала.
— Да какие планы? Наготовим, наедимся, погуляем. С утра первого января поедем на городскую елку и гулять. В резиденцию Деда Мороза махнем – говорят, там здорово. Год назад открыли, а мы еще не были. — рассказывал Андрей.
— А второго можно и у нас посидеть, отметить праздник. Все-таки ведь он семейный, а мы семья. Да, Светлана? — Мария Дмитриевна теперь обратила свое внимание на меня, — Пирог у тебя изумительный, конечно! Сколько раз я по твоему рецепту такой испечь пыталась, а у меня совсем не то выходит. Все же для выпечки талант нужен.
Я улыбнулась похвале. Ее от моей свекрови я слышала крайне редко.
Мы просидели почти три часа в гостях, и Рома уже устал и начал капризничать. Я сказала Марии Дмитриевне, что мы будем собираться домой. Свекровь кивнула, и пошла относить в кухню салатницы. Вдруг она вернулась, и, тяжело дыша, выпалила:
— Твоя женушка взяла деньги из моего кошелька. Показывай, что в сумке — Заявила свекровь
Мы с мужем недоуменно посмотрели друг на друга.
— Мама, этого просто не может быть! — сказал Андрей.
— Чего, сынок? Того, что у меня пропали деньги, или того, что взяла из Светлана? Кроме нее больше некому. Я знаю, какая там была сумма, а нас в доме четверо взрослых, Рому в расчет не берем. Она устала пересчитывать копейки на жизнь, сидя у тебя на шее и ничего не делая. А теперь вот до того дошла, что не постеснялась у меня крупную сумму взять.
Я чувствовала, как сперва стремительно бледнею, а потом краснею. Никогда и подумать не могла что меня не то что заподозрят в подобном, а еще и обвинят.
— Мария Дмитриевна, я клянусь вам чем угодно, что не брала ваших денег.
— А куда же они пропали тогда?
— Я не знаю…
— Зато я знаю, Света! Ты не чиста на руку!
— Мама, достаточно. Мы уходим. Света, собирай Ромку. — муж даже вперед вышел, словно желал прикрыть меня своей внушительной фигурой.
— Маш, ты не кипятись! — вдруг вмешался в разговор Егор Данилович, — Ты не думай, это не Света. Это я взял. Тут были скидки большие на Озоне на спиннинги , и я сразу четыре взял… Просто сказать не успел. Я не думал, что ты на сноху подумаешь.
Мы все теперь недоуменно посмотрели на виновато опустившего глаза свекра.
— Или ты ее выгородить хочешь? — Мария Дмитриевна зло прищурила глаза.
— Да нет, ну что ты, вот смотри, я тебе в телефоне покажу сейчас в личном кабинете магазина. Вот я взял спиннинги…
— Тридцати четыре тысячи за удочку? За одну? Егор! — теперь гнев свекрови, уже позабывшей о нас, обрушился на ее мужа.
Мы быстро ретировались, оставив супругов разбираться самостоятельно. Я молчала всю дорогу домой. Муж, как мог, подбадривал меня. История была очень неприятная, и больше к свекрови я приезжать была не намерена. Обида разливалась внутри волной, и я ждала по крайней мере хотя бы объяснений от оскорбившей меня понапрасну свекрови.
Но ждала я, как оказалось потом, зря. Мария Дмитриевна и не думала извиняться. Она просто сделала вид, что ничего не произошло. За нее извинялся свекр, с которым мы сумели и после той ссоры сохранить теплые отношения.
Как и собиралась, к Марии Дмитриевне в дом я больше не ездила. А вот Егор Данилович очень скучал по единственному внуку, и даже Новый год отметил у нас, возясь с Ромкой.
Следующим летом мои мужчины даже выбрались вместе на рыбалку с теми злополучными дорогими спиннингами свекра, из-за которых Мария Дмитриевна обвинила меня.
Я поехала с ними – следить за Ромой, который был еще слишком мал, дабы стать полноценным участником рыбалки. Мы с сынишкой загорали на берегу, купались в озере, и прекрасно провели время.
Муж и свекр натаскали прилично и щук, и линей и карасей с окунями. Все было хорошо, но на долгие годы общение со свекровью у меня прервалось. Впрочем, подобный расклад меня устраивал.