Мама продолжает мне внушать, что я должна общаться с сестренкой, интересоваться ее жизнью, поддерживать. Ведь я старшая, у меня ума и опыта должно быть побольше.
А я устала всю жизнь это слушать. Тем более моя сестренка мамиными же стараниями совершенно не подходит под категорию людей, с которыми мне хотелось бы поддерживать отношения.
Она меня с детства бесила. Мама с ней постоянно сюсюкала, верила ей безоговорочно, а сестра этим беззастенчиво пользовалась, врала, как тот сивый мерин.
Сестричка быстро смекнула, что может меня шантажировать. Либо я делаю так, как ей хочется, либо она бежит врать маме, что я что-то сделала не так. Ну, на площадке ее одну бросила или вообще ударила.
И слезы по лицу размажет, и губки трястись будут. Ей бы в театральный поступать: вот уж где ей цены бы не было. Мама всегда ей верила.
Мне доставалось, а сестра ехидно улыбалась, когда мама не видела. Мои слова, конечно же, ничего не значили. Я же старшая, я же должна и обязана.
Вот мне уже тридцатый год, сестре стукнуло двадцать четыре. А мама никак не уймется. Ей надо, чтобы я и дальше общалась с сестренкой.
— Вы друг другу семья. Мужей может быть много, друзей может быть много, а вот сестра у тебя одна! Ближе нее тебе могут стать только твои собственные дети, — любит повторять мама.
Сестра у меня одна, это да. И мне этого хватает выше крыши. Если бы была еще одна такая же, то я бы уже сбежала куда-нибудь на Камчатку, к диким медведям поближе: они поприятнее таких родственниц.
Наше общение с сестрой заключается в том, что она периодически звонит или я ей звоню, но разговор сводится к тому, что ей надо денег.
Сначала я ей деньги давала, но аппетиты у сестры растут семимильными шагами: каждый раз сумма была больше и больше, а я не банкомат.
Я деньги зарабатываю, а не печатаю, поэтому спускать всю зарплату на то, чтобы сестричка кушала послаще и почаще ходила в бары, я не хочу.
Маме, конечно же, преподносится другая версия. Сестра мне звонит, а я с ней разговаривать не хочу, на встречи не приезжаю и вообще веду себя не как сестра.
Я пробовала пару раз давать послушать маме запись настоящего разговора, но это ничего не изменило. Мне даже кажется, что мама слышала не то, что происходило на самом деле, а в этот момент в ее голове звучал плаксивый голос сестры, жалующейся на меня.
— Ты старшая, ты и должна поддерживать отношения с сестрой. И что такого, если она иногда просит у тебя помощи? У кого ей еще просить? — высказалась мама.
Меня это всё жутко бесит. Я стараюсь поддерживать отношения с мамой, но всё чаще она забывает даже спросить, как у меня дела, сразу переходит к рассказу о сестре и напоминанию, что я должна с ней общаться.
Вот и зачем мне такие отношения? С сестрой всё ясно: ей нужны только деньги. Сейчас она знает, что я ей ничего не дам, вот и не появляется в поле зрения.
Но мама! Я тоже ее дочь, у меня тоже в жизни что-то происходит. Но маму это не интересует. А вот то, что я сестре не позвонила, очень даже интересует.
Мне надоело постоянно выслушивать ее упреки. Особенно это тяжело сейчас, когда у меня самой в жизни всё кувырком, а родная мать меня даже выслушать не хочет.
Конечно, то, что сестра не может поехать на море, гораздо важнее, чем то, что меня увольняют с работы, да еще так грязно, что аж противно. Зачем маме такая информация? Она же не касается любимой младшей доченьки.
Вчера сидела дома и думала, что даже хорошо, что меня увольняют. Кое-какие накопления у меня есть, уеду в другой город, сменю номер телефона и пусть мама с сестрой сами в своем котле варятся. Мне надоело.
Понимать и прощать их я не хочу: устала. Как приняла решение, так как будто камень с плеч свалился. Теперь осталось всё это сделать и начнется новая жизнь, где я буду самой собой, а не старшей сестрой, которая вечно должна.