— Ты ошибаешься, мама: я не собираюсь тебе мстить! Я к тебе, вообще, ничего не чувствую!
И это было правдой — даже нелюбовь прошла, уступив место равнодушию.
— Но зайти-то можно!
— Зачем? Чтобы в очередной раз услышать, какая я дрянь?
***
Весь мир это — единство и борьба противоположностей. Черное и белое, инь и янь, сон и явь, любовь и нелюбовь.
Да, нелюбовь: оказывается, тоже существует. Причем, гораздо чаще, чем кажется. И это тоже очень сильное чувство, только со знаком минус.
Часто оно возникает не на пустом месте, а как ответная реакция на какие-то негативные проявления в сторону того или иного человека.
Это все и произошло с Ларисой, родившейся девятнадцать лет назад в год мыши по восточному календарю. Это и определило ее судьбу.
Пока был жив папа, все шло очень неплохо: она была папиной дочкой. Он звал ее мышкой, купал, заплетал тощие косички и водил на аттракционы.
Отец ушел из жизни, когда ей было девять лет: сел смотреть свой любимый футбол и повалился набок – острая сердечная недостаточность.
Бытует мнение, что, когда из жизни уходит отец, ребенок становится наполовину сиротой. А когда мать – круглой. Лара после ухода из жизни папы сразу стала круглой сиротой.
Она и раньше чувствовала, что мама не очень ее любит. Но тогда девочку это не сильно волновало: рядом был любящий папочка. И это компенсировало с лихвой мамино отношение к дочке.
К тому же, Нина Васильевна не скрывала, что хотела мальчика, а родилась она, Ларка. И что она тогда даже хотела сделать aборт, узнав о том, что будет девочка. Но этого не дал сделать муж.
А теперь его не было, и женщина должна была мучиться с ней одна – мамочка так и сказала. А его назвала предателем: дескать, как ты мог меня бросить с одну с этой тупой крысой?
Тогда и выяснилось, что у года мышки существует еще одно, не совсем приятное название: да, год крысы – об этом папа умалчивал. Но теперь его не было, и некому было вступиться за маленькую тонконогую девочку – крысу-Ларису.
И если мышки бывают вполне себе симпатичными, то о крысах такого сказать нельзя: один только мерзкий розовый хвост чего стоит!
И это только в мультиках все выглядит смешно: ах, Шапокляк! Ах, крыса-Лариса! А в жизни – не очень. И ладно бы, ее так дразнили в школе: это еще можно было пережить – но этого не было. Так ее называл самый родной человек: мама Нина.
Иногда мама видоизменяла ненавистное слово, и Лара становилась крысенышем. И это было вдвойне обидно: ведь мама, конечно же, себя крысой не считала. Значит, ей был умерший папочка.
Казалось, женщину раздражало даже само присутствие тихой и незаметной девочки, не говоря уже об остальном. А когда Лара принесла двойку по математике, мама сильно кричала на нее и поставила в угол на горох. Да, как было принято раньше!
А ведь вчера, когда дочка просила помочь решить пример, она ей отказала. Потому что собиралась на очередное свидание: какие дроби, когда мне нужно устраивать свою жизнь? И девочка записала неверное решение, и ответ не сошелся.
Лариса научилась скрывать свои чувства и не плакать: это, почему-то, очень нервировало, даже бесило маму. Но Нину Васильевну раздражало и молчание девочки:
— Нечего смотреть своими буркалами, порвала куртку – зашивай сама, дрянь, крысеныш!
И Лара зашивала – криво и немного не теми нитками – над ней потом все смеялись в школе.
А еще маму очень раздражала внешность девочки. Это только папа называл нескладную, худенькую девочку с торчащими ушами красавицей. Мама била наотмашь:
— Почему опять торчат уши? Когда ты научишься правильно заплетать косы и закрывать волосами свои локаторы, глупая крыса?
Внезапно повзрослевшей Ларе хотелось сказать маме, что сама она так и не удосужилась научиться заплетать ей косы: сначала это делал папа, а потом девочка стала делать это сама.
Но Лара выучилась не только этому, а еще молчать: себе дороже.
Время шло, мама бегала по свиданиям. Но серьезных претендентов, желающих связать с ней свою жизнь, не было.
И Нина Васильевна в этом тоже винила Ларису, как в фильме: а часовню тоже я развалил? Но не тихая Ларка отпугивала потенциальных женихов, а проявляющаяся все больше в поведении Нины Васильевны жестокость, и не только к дочке – мама приводила мужчин домой — которую женщина перестала замечать.
А по отношению к дочери у матери существовал только тотальный и беспощадный контроль, без всяких сюси-пуси, слюней и поцелуев на ночь: у Нины Васильевны не было ни малейшего желания это делать.
Это была настоящая, классическая нелюбовь. И, возможно, даже, ненависть.
И Лара старалась существовать незаметно и автономно, потому что любой контакт с мамой выливался в крик с ее стороны.
Девочка прекрасно училась, научилась варить кашу и простой суп из кубика, и сама стирала себе кое-какие вещи: мама все это воспринимала, как должное, ни разу не похвалив дочку. Хотя та очень этого ждала.
Шло время, горе потихоньку стало забываться, и уже не было таким пронзительным. А потом приехала погостить папина мама, которая просто напросилась в гости – Нина Васильевна все эти годы придумывала причины, чтобы не общаться с родней мужа.
И бабуля, увидев нескладную внучку-восьмиклассницу, отвела ее в парикмахерскую. Где девочке сделали замечательную стрижку, которая совершенно преобразила ее личико. И стало видно, какое оно симпатичное. А потом ба ей купила несколько хороших вещей.
И удивленная Лариса с трудом узнала в хорошенькой девушке, отражавшейся в зеркале, себя: так она разительно изменилась! Может быть, хоть теперь мамочка подобреет?
Но Нина Васильевна опять не нашла слов одобрения: в ее представлении дочь, видимо, так и осталась той самой крысой. Хотя называть ее так мама прекратила.
Уехавшая продвинутая бабушка, не афишируя этого, сделала внучке дебетовую карту и оставила свой номер телефона, по виду девушки поняв, что она не шибко обласкана невесткой.
И иногда Лара стала звонить бабуле: у нее наконец-то появилась родная душа! И немного карманных денег: мама и от просьб насчет них тоже приходила в бешенство
После окончания школы умненькая девушка легко поступила на бюджет – у нее просто не было другого выхода. Мама орала, что оплачивать учебу она не будет: Хватит с нее того, что приходится кормить эту великовозрастную дрянь! Да, слово крыса было заменено на более благозвучное в мамином понимании слово.
В институте на симпатичную девушку сразу же обратил внимание одногруппник, который был старше ее на два года, и они стали встречаться. Однажды, когда они расставались у подъезда, это увидела Нина Васильевна. И вместо того, чтобы проявить интерес и порадоваться за дочь – до этого кавалеров у Лары не водилось – устроила очередной скандал.
К тому времени у повзрослевшей девушки произошла переоценка ценностей: любовь к маме стала потихоньку улетучиваться, заменившись той самой ответной нелюбовью и банальной жалостью. Ведь, несмотря на потуги, мама так и не нашла свое женское счастье.
А тут, видимо, Нина Васильевна, выплеснула на дочь все свои негативные эмоции: недовольство жизнью, горечь от исчезнувших иллюзий и зависть, что эта крыса оказалась удачливей ее и уже подцепила себе молодого человека!
А Лариса, которой уже исполнилось восемнадцать, глядя на постаревшую и беснующуюся женщину, поняла, что при малейшей возможности сбежит из родительского дома. Да, маму было немного жалко, но не более того. К тому же, она-то дочь ни разу не пожалела!
И такая возможность вскоре представилась: отношения молодых людей перешли в новую фазу, и Виталий предложил ей переехать — у него была хорошая студия недалеко от метро. И девушка стала собирать вещи.
Дома была безобразная сцена. Но Лара отнеслась к этому совершенно равнодушно: она уже давно не ожидала от мамы Нины ничего хорошего.
Та угрожала, взывала к разуму и совести дочери, приводила примеры из классики и давила на жалость. Но девушка была непоколебима:
— Тебе без меня будет лучше, мамочка! Никто не будет тебе мешать искать кавалеров!
И ушла, услышав в спину уже ставшее привычным:
— Ах, ты, дрянь!
Так прошел год. Иногда мама и дочь перезванивались: все ограничивалось дежурным «Как дела?» и «Нормально!». Видеться с мамой у Ларисы потребности не было. Мама робко – у нее даже изменился тон – зазывала в гости. Но девушка отговаривалась занятостью, памятуя недавние обиды.
Они стали немного подрабатывать: Виталик курьером, а девушка в кафе по вечерам. И этого хватало на скромное существование: Лара научилась выживать на небольшие деньги — спасибо маме, не балующей свою дрянную дочь.
— Ты не заедешь, доча? – раздалось однажды вечером.
— Но ты же не любишь крыс, или я ошибаюсь?
— Ты собираешься мстить мне всю жизнь, Лара?
Но это, вовсе, была не месть, как можно было подумать. А справедливое возмездие, относящееся уже к области юриспруденции, а не эмоций.
К тому же, нельзя есть, чтобы у тебя не убывало на тарелке. И тарелка Нины Васильевны постепенно опустела.
И дело было даже не в куске хлеба, а в полном отсутствии реакции и чувств со стороны дочери. А маме стало этого не хватать: ведь кавалеры, по-прежнему, не находились.
— Ты ошибаешься, мама: я не собираюсь тебе мстить! Я к тебе, вообще, ничего не чувствую!
И это было правдой — даже нелюбовь прошла, уступив место равнодушию.
— Но зайти-то можно!
— Зачем? Чтобы в очередной раз услышать, какая я дрянь?
Мама, поняв беспочвенность своих претензий, отключилась: а дочь-то оказалась, действительно, дрянью. И зря она тогда не сделала aбoppт…